Поиски Успенского

Теория о том, что мы проживаем одну и ту же жизнь снова и снова, представлялась молодому Успенскому живой истиной и была неразрывно связана с его увлечением высшими измерениями. К 27 годам он написал роман «Странная жизнь Ивана Осокина«, в котором отразил свое понимание законов вечного повторения и возможности выхода из него.

Двумя годами позже Успенский открывает для себя теософию и знакомится с многочисленными эзотерическими течениями и совершенно новыми подходами к поиску высшей реальности. Результатами изучения теософской литературы стали более глубокое знакомство с психологией, личные эксперименты, экзотические путешествия. Новоприобретенными знаниями Успенский делился в сериях публикаций и лекций на такие темы, как «таро» и «йога», собирая значительную аудиторию.

Встреча с Гурджиевым

В 1913-1914 годах Успенский путешествовал в поисках школы, большую часть времени посвятив пребыванию в Индии. Хотя у него сложилось более полное представление о типах существующих школ, он так и не смог найти подходящую ему. Он планировал
продолжить поиски на Ближнем Востоке, но начавшаяся Первая мировая война заставила его прервать поездку и вернуться на родину.

Вскоре после возвращения в политически неспокойную Россию Успенский стал проводить публичные лекции о своих открытиях в Индии с целью собрать единомышленников, заинтересовавшихся его духовными поисками. На одной из таких лекций, проходившей в Москве, к нему обратились два ученика Гурджиева и рассказали ему о группе, «где занимаются различными «оккультными» исследованиями и экспериментами». Они пригласили его встретиться с их учителем. Хотя Успенский поначалу без энтузиазма отнесся к этой идее, но после настойчивых просьб одного из учеников согласился на встречу.

Встреча с Чудесным

Жизнь Успенского навсегда изменилась летом 1916-го года, когда он погрузился в неделю чудес. Среди небольшой группы ближайших учеников Гурджиева в загородном доме в Финляндии его внутренняя работа обостряется до переломного момента. Сочетание личных и групповых упражнений развивает у него состояние повышенного эмоционального напряжения, приводящее к шоку телепатических бесед с Гурджиевым.

[УСПЕНСКИЙ] Всё началось с того, что я услышал его мысли . Мы сидели в небольшой комнате с деревянным полом без ковров, как это бывает на дачах. Я сидел напротив Гурджиева, а доктор С. и З. – по сторонам. Гурджиев говорил о наших «чертах», о нашей неспособности видеть или говорить правду. Его слова вызвали у меня сильное волнение. И вдруг я заметил, что среди слов, произносимых им для всех нас, есть «мысли», предназначенные лично для меня. Я уловил одну из этих мыслей и ответил на неё как обычно, вслух. Гурджиев кивнул мне и перестал говорить. Наступила довольно долгая пауза. Он сидел спокойно и молчал. Внезапно я услышал его голос внутри себя, как бы в груди, около сердца. Он задал мне определённый вопрос. Я взглянул на него; он сидел, улыбаясь. Его вопрос вызвал у меня сильную эмоцию, но я отвечал утвердительно.^iv

Успенского осеняет, что состояние необычного напряжения является ключом ко всему высшему восприятию, и что высшие явления невозможно исследовать без этой странной эмоции в качестве предварительного условия. Это субъективное, но выдающееся открытие является ответом на его поиски чудесного. Оно придало контекст всему учению Гурджиева до этого момента — это была лишь подготовка почвы для личного открытия.

Уход от Гурджиева

Следующим летом 1917-го года Гурджиев собирает 13 своих учеников в небольшом доме на окраине Ессентуков, города у подножия Кавказских гор в России. Группа днями и ночами проходит шестинедельную изнурительную программу, которую Успенский считает очень важной для понимания знаний и практических методов учения Гурджиева.

Затем внезапно, в связи с инцидентом, произошедшим с одним из старших студентов, Гурджиев объявляет, что группа расформирована и вся работа прекращается.

Такая степень шока, замешательства и разочарования, естественно, оказывает драматическое воздействие на группу, но в случае с Успенским это также сеет зерно разочарования в Гурджиеве. Начиная с этого момента, Успенский вынужден проводить различие между учителем и учением.

[УСПЕНСКИЙ] Должен признаться, что с этого момента моё доверие к Гурджиеву начало колебаться. В чём здесь дело, что именно вызвало во мне такое отношение – мне трудно определить даже теперь. Но факт остаётся фактом: с этого момента я стал проводить разделение между самим Гурджиевым и его идеями; а до сих пор я не отделял одно от другого.^iv

Разрыв произошел не сразу, но постепенно обозначился серией событий в Константинополе, Лондоне и Париже. Успенский неоднократно предпринимает попытки возобновить работу со своим бывшим учителем, но всякий раз возвращается к осознанию невозможности этого. После основания Гурджиевым Шато Приорэ во Франции и следующей за этим почти фатальной автокатастрофы в 1924-м году, Успенский полностью разрывает с ним связь.

[УСПЕНСКИЙ] Я попросил вас собраться, потому что должен сказать вам, что я решил разорвать все отношения с господином Гурджиевым. Это означает, что вам придется выбирать. Либо вы можете работать с ним, либо вы можете работать со мной: но если вы останетесь со мной, вы должны дать обязательство, что никаким образом не будете общаться с Гурджиевым.^vii

Школа Успенского

Когда в августе 1921 г. Успенский приезжает в Лондон, он неожиданно сталкивается тем, что уже знаменит в лондонских интеллектуальных кругах как автор книги «Tertium Organum«, английский перевод которой — без его ведома — был опубликован годом ранее в Нью-Йорке и Англии. Лондонское общество находит его работу завораживающей, и благодаря его влиянию и финансовой поддержке он получает платформу для изложения учения Гурджиева.

Окончательный разрыв с Гурджиевым в 1924 году приводит Успенского к решению основать свою собственную независимую школу. Но, несмотря на материальную поддержку и отзывчивую аудиторию, в 1920-е годы он намеренно сдерживает рост школы, ограничивая количество принимаемых студентов, и уделяет большую часть времени своим публикациям, часто включая в процесс написания работ лондонскую группу.

В 1930-е годы наступает новый период развития группы. В 1931 г. Успенский публикует книгу «Новая модель Вселенной» и снимает ограничения, позволяя большему числу учеников присоединиться к школе.  Осуществляется покупка недвижимости, чтобы все могли  жить и работать вместе. В 1935 г. приобретается ферма в Лайн Плейс, а в 1938 г. — Колет Гарденс в Лондоне, что послужило толчком к созданию внешней формы школы — Историко-Психологического Общества.

В уставе общества сформулированы основные цели школы Успенского:

Отказ от системы

К весне 1946 года здоровье 68-летнего Успенского стремительно ухудшается из-за хронического заболевания почек. Летом он читает последние лекции в Нью-Йорке и сообщает своим американским ученикам нежелательную новость: он уезжает в Англию и передает руководство школой на ферме Франклин мадам Успенской.

23 января 1947 г. Успенский возвращается в Англию и с февраля по июнь читает шесть лекций в Колет Гарденс, собрав более 300 слушателей. Состояние его сильно пошатнувшегося здоровья застает английских студентов врасплох, более шокирующей является только резко изменившаяся манера поведения, которая никак не соотносится с тем учителем, которого они помнят.

Успенский вносит необычайную путаницу, выдавая себя за незнакомца, не признающего никакой связи с учением, которое являлось главной основой его жизни и профессии на протяжении более двух десятилетий. Он лаконичен в каждом ответе, отказывается говорить на языке учения и отвергает всякое представление об общей цели, возвращая спрашивающих студентов обратно к ним самим, к личной позиции каждого, как к отправной точке.

Аудитория разделяется на тех, кто воспринимает данное представление как свидетельство ухудшения его состояния, и тех, кто воспринимает его как проявление глубокой искренности. Некоторые идут дальше и видят в этом приглашение освободиться от формы учения, известной как «Система», которая за много лет стала бременем для развития их дальнейшего понимания.

Последние дни Успенского

Летом 1947 г. Успенский с небольшой группой учеников переезжает в Лайн Плейс и начинает посещать памятные места своей жизни в Англии с очевидной целью проследить и восстановить в памяти все эпизоды, с которыми они были связаны. Те, кто присоединяется к Успенскому в этих поездках, воспринимают их как своего рода экспедицию, которая требует от них постоянной работы по улавливанию смысла его загадочных подсказок и намеков, чтобы сориентироваться.

К 4му сентября 1947 г. по обе стороны Атлантики идет активная подготовка к возвращению Успенского в Америку: его люди в Лайн Плейс готовятся к его отъезду, а люди на ферме Франклина — к его приезду. Однако в самый последний момент, перед посадкой на корабль, Успенский отменяет поездку и просит вернуться в Лайн Плейс, причем все его поведение указывало на то, что как будто именно так и было задумано с самого начала​​.

[УСПЕНСКИЙ] Вы знаете, я никогда не собирался ехать в Америку — ни на минуту.xiii

Это внезапное изменение планов открывает череду необычных и странных событий, которые спутники Успенского привыкли встречать с безоговорочным приятием и одобрением, независимо от того, насколько необычна была просьба или неразумно требование. Он заставляет домочадцев нарушить привычный распорядок дня и ночи, продолжает квесты по всей Англии, демонстрируя удивительное преобладание воли над своим хрупким и сильно ослабленным физическим состоянием​.

Люди из его близкого круга рассказывают о постоянных сверхъестественных явлениях, происходящих в эти последние дни. Они приписывают Успенскому способность управлять людьми и событиями с помощью телепатии, способность вызывать особые условия и сценарии, как бы режиссируя и создавая театральное представление, центральным сюжетом которого является его собственная сознательная смерть, в момент которой каждый из его коллег, играя свою роль, получает указания на будущее развитие своей личной работы​.

Успенский умирает 2 октября 1947 г. в Лайн Плейс, и те, кто был с ним в самом конце, остаются с твердой уверенностью, что он последовал своей пожизненной Теории Возвращений, чтобы снова вернуться новорожденным младенцем в Москву 5 марта 1878 года. Сознательный замысел этого последнего периода должен был послужить свидетельством реальности учения, которому он посвятил всю свою жизнь​.