Школа Гурджиева

Передвижение по России во время революции и гражданской войны отнимает у него все силы и средства. Чтобы не подвергнуться гонениям, Гурджиев переезжает с места на место, забирая с собой семью и последователей.

Гурджиевский Институт Гармоничного Развития Человека

Попытки Гурджиева основать неофициальную школу

В 1919 году он предпринимает первую попытку основать школу в Грузии, в Тифлисе, и называет ее Институт гармоничного развития человека. Чтобы пробудить интерес местных жителей, он распространяет листовку со следующей информацией:

С разрешения министра народного образования в Тифлисе открывается Институт гармонического развития человека, основанный на системе Г.И. Гурджиева. Институт принимает детей и взрослых обоих полов. Занятия будут проводиться утром и вечером. Предметы изучения: гимнастика всех видов (ритмическая, медицинская и проч.), упражнения для развития воли, памяти, внимания, слуха, мышления, эмоций, инстинктов и т.п.ⁱ

[ПЕТР УСПЕНСКИЙ] «К этому добавлялось, что система Гурджиева «уже применяется в целом ряде больших городов, таких, как Бомбей, Александрия, Кабул, Нью-Йорк, Чикаго, Осло, Стокгольм, Москва, Ессентуки». В конце проспекта, в списке «учителей-специалистов» Института, я нашел свое имя».ⁱ

Специализация учителя

[ГУРДЖИЕВ] «Существуют только специальные школы; школ общего типа нет. Каждый учитель, или гуру, является специалистом в какой-то одной области. Один – астроном, другой – скульптор, третий – музыкант. И все ученики должны прежде всего изучить предмет, в котором специализируется их учитель.»ⁱ

Одной из специализаций Гурджиева были сакральные танцы. В автобиографическом отчете о своих путешествиях, в книге «Встречи с выдающимися людьми», он упоминает об особом интересе к танцам во время своего двадцатилетнего периода поиска.

Многие древние храмы, особенно восточные, включали в свой распорядок дня сакральные танцы. Танцы обычно исполнялись девушками, отданными в храм в юном возрасте для специального обучения. Движения оживляли статичные и безликие храмовые скульптуры и картины. В индуистских храмах, например, почти все основные истории передавались через танец, и во многих сохранившихся храмах мы до сих пор можем найти скульптуры и рельефы танцовщиц, застывших в различных позах.

Когда Гурджиев начинает свою работу в России в 1914 году, он задумывает постановку балета под названием «Борьба магов». Летом 1916 года, во время сбора в Финляндии, Гурджиев показывает своим ученикам определенные позы и физические движения. Но только в 1919 году, когда к нему присоединяются сценограф Александр Зальцман и его жена, учительница танцев Жанна де Зальцман, он может должным образом реализовать свои амбициозные идеи.

Школа должна иметь внешнюю форму. Необходимо объединить учеников совместной внешней задачей. Только тогда работа переходит от теории к практике. Специальность учителя служит формой для этого. Через нее ученики могут взаимодействовать, проявлять свои особенности, выходить за пределы зоны комфорта на новые уровни.

Гурджиев о главной черте

[ГУРДЖИЕВ] «Метод школы — субъективный метод, то есть он зависит от индивидуальных особенностей каждого человека. Есть только одно общее правило, которое можно применить к каждому: самонаблюдение».ⁱⁱ

[ТОМАС ДЕ ГАРТМАН] «Г-н Гурджиев сказал нам, что для каждого из нас абсолютно необходимо увидеть свою главную черту, ту, вокруг которой, как вокруг оси, вращаются все наши глупые, смешные, второстепенные слабости».ⁱⁱⁱ

[ГУРДЖИЕВ] «В характере каждого человека есть черта, которая является центральной. Она подобна оси, вокруг которой вращается вся его «ложная личность». Человек не может найти свою главную черту, свой главный недостаток — это, практически, закон. Учитель должен указать ему на неё, показать, как с ней бороться… Личная работа каждого человека должна заключаться в борьбе против его главного недостатка».ⁱ

[ПЕТР УСПЕНСКИЙ] «Гурджиев был очень изобретателен, давая определения нашим особенностям… В тех случаях, когда кто-то не соглашался с определением своей главной черты, данной Гурджиевым, последний говорил, что сам факт несогласия данного лица доказывает его правоту».ⁱ

[ГУРДЖИЕВ] «Борьба против главной черты человека – важнейшая часть работы, и её следует вести на деле, а не на словах. Учитель даёт каждому ученику определённые задачи, для выполнения которых требуется победа над главным недостатком. Когда ученик выполняет их, он борется с самим собой и работает над собой. Если же он избегает задач, не стремится их выполнять, это значит, что он либо не хочет, либо не может работать».ⁱ

В 1921 году Гурджиев закрывает свой институт и переезжает в Германию. В 1922 году он посещает Англию. Здесь Успенский уже распространяет интерес к учению, и, несмотря на его личные сомнения в отношении методов Гурджиева, кажется, что есть потенциал для сотрудничества. Но британское правительство отказывает Гурджиеву в виде на жительство. В том же году он переезжает во Францию и покупает замок в Эйвоне недалеко от Фонтенбло. Здесь у Гурджиева будет наибольший шанс организовать свою деятельность в Европе.

Если Гурджиев действительно намеревался основать школу на Западе, то до сих пор войны и революции были объективными ограничениями. С покупкой замка в конце 1922 года исчезает последний повод для оправданий.

[ТОМАС ДЕ ГАРТМАН] «Дом был перестроенным особняком семнадцатого или восемнадцатого века, который когда-то был монастырем для священников (priors), поэтому он назывался Приорэ».ⁱⁱⁱ

Замок находился в запустении. Его восстановление стало главной задачей Гурджиева и его последователей.

[ЧАРЛЬЗ НОТТ] «Наша повседневная жизнь проходила по распорядку, который часто менялся. В половине седьмого с башни раздавался колокол к подъему. Завтрак состоял из нескольких кусков поджаренного хлеба и кофе; затем начиналась работа в саду, в лесу или в доме».^iv

[ТОМАС ДЕ ГАРТМАН] «Г-н Гурджиев знал, как распределять работу среди людей таким образом, чтобы не терять ни минуты».ⁱⁱⁱ

[ГЛЭДИС АЛЕКСАНДЕР] «Ритм жизни был взвинчен до невозможности. Она складывалась из тяжелого труда на старого устройства кухне и посудомойке, работы по дому и в прачечной, в саду и огороде, ухода за лошадьми, волами, овцами, баранами, коровами, телятами, курами, поросятами и собаками».^v

[ЧАРЛЬЗ НОТТ] «С половины первого до двух часов дня был перерыв на обед. Чай был в четыре, а ужин в половине седьмого; движения и танцы продолжались до десяти или одиннадцати. В течение дня г-н Гурджиев проводил лекции и индивидуальные беседы с отдельными учениками».^vi

[ДЖОН БЕННЕТ] «Гурджиев всегда выбирал для своих лекций самые неожиданные моменты, и для большинства из нас они были самими яркими эпизодами жизни в Приорэ…»^v

Внутреннее единство

[ГУРДЖИЕВ] «Внутреннее единство приобретается благодаря «трению», благодаря борьбе между «да» и «нет», происходящей внутри человека. Если человек живёт без внутренней борьбы, если с ним всё случается без малейшего сопротивления, если он идёт туда, куда его ведут влечения, или туда, куда дует ветер, он останется таким, каков есть».ⁱ

Возможно, самый известный пример борьбы между «да» и «нет» содержится в «Махабхарате». Эта сцена занимает центральное место в кхмерской традиции индуизма, и легко предположить, что Искатели Истины многократно встречали ее изображения, посещая некоторые из сохранившихся кхмерских храмов, например, Ангкор-Ват.

Индуистский мировой порядок основывался на равновесии между добром и злом. Это равновесие периодически нарушалось, что ставило под угрозу существование всего космоса. В одном из таких мифов, когда нектар бессмертия был утерян, бог-хранитель Вишну посоветовал дэвам и асурам взбивать молочный океан. Они должны были использовать гигантского змея Васуки в качестве каната, а гору Мандару — в качестве взбалтывающего шеста.

Взбивание или трение было обычным делом в древнем хозяйстве. Люди терли дерево, чтобы разжечь огонь, и взбивали молоко, чтобы сделать масло. Идея преобразования чего-либо посредством взбивания, таким образом, уходит корнями в природные процессы. Аналогичным способом человек может достичь внутреннего единства и постоянства: методичная борьба со своими главными слабостями становится своеобразным «внутренним взбиванием».

[ТОМАС ДЕ ГАРТМАН] «Всякая деятельность в Работе ясно показывала, что цель никогда не состояла во внешних результатах, а заключалась во внутренней борьбе. Например, г-н Гурджиев однажды послал всех окучивать огород, а позднее огород был заброшен».ⁱⁱⁱ

[ГУРДЖИЕВ] «Но если внутри человека начинается борьба, особенно если в этой борьбе существует определённая линия, тогда в нём постепенно станут формироваться постоянные черты; он начнёт «кристаллизоваться».a href=»#Sources»>ⁱ

[ТОМАС ДЕ ГАРТМАН] «В такие моменты сверхчеловеческих усилий нужно сдерживать внутренний бунт, который возникает из-за физической усталости. Мне помогало то, что я смотрел на себя как бы со стороны и смеялся».ⁱⁱⁱ

[ГЛЭДИС АЛЕКСАНДЕР] «[Жизнь в замке] происходила в клокочущей атмосфере скорости и напряжения, усилий и возвышенных надежд, перемешивавшихся с эпизодами пробуксовывания и недовольства, бытовых разногласий и словесных перепалок. Это было поистине плавильным котлом, предназначавшимся для сведения к изначальной ценности тех ингредиентов, которые варились и перемешивались в нем».^v

С одной стороны, западные ученики проводили время с пользой. Однако чтобы обеспечить им это, Гурджиеву пришлось взять на себя огромную ответственность и давление. Верный собственному учению, он олицетворял собой внутреннюю борьбу, идя против комфорта и удобства, не жалея любых усилий.

Всё на плечах Гурджиева. Он должен развлекать. Он должен работать. Он должен читать лекции. Он должен находить средства для финансирования. Он должен следить за каждым проектом и не допускать отклонений от заданного направления. Давайте разобьем огород. Теперь построим турецкую баню. Теперь давайте расчистим участок леса, и так далее. По сути, он похож на воспитателя кучки детей из приюта, который должен переключать их внимание с одного занятия на другое, не позволяя им впасть в губительную для них скуку. Это напряжение достигает апогея во время визита в Америку.

Визит школы Гурджиева в Америку

Весной 1924 года Гурджиев отплывает из Парижа в Америку с 35 учениками-танцорами, чтобы выступить публично в Нью-Йорке, Филадельфии, Бостоне и Чикаго.

[ТОМАС ДЕ ГАРТМАН] «Нас всех воодушевляла поездка в Америку, и все, включая также и меня, мечтали о триумфальных выступлениях и большом заработке, столь необходимом г-ну Гурджиеву для осуществления его будущих планов».ⁱⁱⁱ

Демонстрации Гурджиева в Америке стали самым широко освещенным моментом в его карьере. Репортеры были приглашены во Францию, в Приорэ летом 1923 года, чтобы наблюдать за его деятельностью, писать репортажи в Америке и вызвать интерес перед турне.

Летом 1924 года, после возвращения во Францию, Гурджиев в одиночку едет из Парижа в Фонтенбло и попадает в автомобильную аварию, едва не закончившуюся летальным исходом.

Это поворотный момент для Гурджиева, его учеников и всего Института. Будет много внутренних споров о том, могло ли это быть осознанным действием, или, другими словами, самоубийством. Принимая во внимание многочисленные обязанности Гурджиева и чрезвычайные требования, которые он предъявлял к себе в течение последних нескольких лет, засыпание за рулем, безусловно, является более вероятным. В любом случае, учитывая постоянное изобретение новых проектов за счет старых заброшенных и бесконечные финансовые проблемы, мы, оглядываясь назад, не удивляемся, что все закончилось катастрофой — хотя никто не ожидал, что это будет так буквально.

[ЧАРЛЬЗ НОТТ] «Приехала скорая помощь. Гурджиева вынесли на носилках, его голова была покрыта бинтами; он был без сознания, но бормотал: «Много людей, много людей». Его отнесли наверх, в его комнату».^iv

[ТОМАС ДЕ ГАРТМАН] «В течение этих первых нескольких ночей г-н Гурджиев лежал неподвижно, совершенно тихо и без каких-либо признаков сознания».ⁱⁱⁱ

[ОЛЬГА ДЕ ГАРТМАН] «Он не мог даже пить; мы только смачивали его губы влажной тряпкой… На третий или четвертый день врачи сказали, что опасности для его жизни нет… Наконец, на шестой день он открыл глаза. Он позвал свою жену и спросил ее: «Где я?»ⁱⁱⁱ

[ЧАРЛЬЗ НОТТ] «То, что такой случай мог произойти с Гурджиевым, было для нас потрясением; некоторые считали его неуязвимым, свободным от закона случайности».^iv

Выхаживаемый женой и матерью, Гурджиев медленно и болезненно выздоравливает, вопреки ожиданиям врачей.

[ЧАРЛЬЗ НОТТ] «В Приорэ стояла тишина; мы разговаривали пониженными голосами; колокол на башенке больше не звонил; в Учебном доме не было танцев или музыки, и каждый всем своим существом желал Гурджиеву выздоровления… Как будто в большой машине сломалась главная пружина, и машина продолжала работать по инерции. Сила, двигающая нашу жизнь, исчезла».^iv

[ТОМАС ДЕ ГАРТМАН] «Странное поведение г-на Гурджиева продолжалось долгое время… Во время его болезни мы были предоставлены сами себе и должны были полагаться на себя в каждом решении… Постепенно стало очевидно, что, хотя его тело было серьезно повреждено, внутри «Георгиваныч» оставался «Георгиванычем». Его поведение было отчасти вызвано желанием проверить, насколько мы способны продолжать Работу без него».ⁱⁱⁱ

Однажды утром нам сообщили, что Гурджиев хочет, чтобы все собрались в Учебном доме.

[ЧАРЛЬЗ НОТТ] «Мы столпились вокруг него… Тихим голосом он начал говорить, иногда по-английски, иногда по-русски. Он сказал, что собирается ликвидировать Приорэ».^iv

[ГУРДЖИЕВ] «Через два дня все должны отсюда уехать, останутся только мои домашние. Долгое время я жил для других, теперь я начинаю жить для себя. Все теперь прекращается — танцы, музыка, работа. Вы все должны уехать».^iv

ИСТОЧНИКИ

1. Петр Демьянович Успенский. В поисках чудесного
2. Георгий Иванович Гурджиев. Взгляды из реального мира
3. Томас и Ольга де Гартман. Наша жизнь с господином Гурджиевым
4. Чарльз С. Нотт. Учение Гурджиева. Дневник ученика
5. Джон Г. Беннет. Гурджиев: Путь к новому миру