Учение Гурджиева

Люди, которых он привлекает, находят у него глубокие ответы на самые острые вопросы бытия, а также практические методы внутреннего развития. Его учение приобретает дополнительный авторитет благодаря тому, что оно древнее, объективное и проверенное.

Эзотеризм в архитектуре храма

Этот эзотерический принцип многослойности выражен в религиозной архитектуре. Храмы разделены на помещения разной степени сакральности. Вы входите в мирскую часть, но по мере продвижения вглубь пространство становится все более священным. В сердце каждого храма находится самое сакральное место, центральная точка архитектуры: святая святых.

[ГУРДЖИЕВ] «У меня была возможность… получить доступ к так называемым «святая святых» почти всех герметических организаций… которые недоступны обычному человеку … и обсуждения и обмена взглядами с многочисленными людьми, которые… являются истинными авторитетами»ⁱⁱ

[ГУРДЖИЕВ] «Возможности человека очень велики. Вы не можете даже представить себе тени того, чего способен достичь человек… [Но] в сознании спящего человека его иллюзии, его «сны» смешаны с реальностью… И это причина, почему он никогда не может использовать все силы, которыми он обладает»ⁱ

Внешние препятствия в работе Гурджиева

Гурджиев начинает с того, что знакомит со своим учением людей, тяготеющих к мистицизму, спиритуализму или психологии. Сначала это происходит в непринужденных беседах в кафе, а затем в виде более официальных лекций. На протяжении этих встреч он постоянно подчеркивает, что реальные изменения потребуют более организованной работы. Лекции, в лучшем случае, являются подготовительными. С самого начала, когда он встречает своих первых русских учеников в 1912 году, Гурджиев говорит об официальном признании своей работы, о сборе средств на покупку оборудования и о том, чтобы в конечном итоге иметь постоянное место для встреч. Но политическая обстановка в России препятствует этому.

[ГУРДЖИЕВ] «Россия в то время была мирная, богатая и спокойная страна… Неожиданные и катастрофические события Первой мировой войны начали процесс разрушения на самом пике ее развития»ⁱⁱ

России предстоит пережить катастрофы невиданного масштаба: Первая мировая война, за которой последовали революция и гражданская война. Война, несомненно, является самым крайним проявлением человеческой иррациональности, того, что Гурджиев называл «сном» и «массовым гипнозом». Горстка политиков не может достичь соглашения за столом, и сотни тысяч солдат одной стороны должны теперь сражаться с сотнями тысяч солдат другой стороны.

С самого начала своей деятельности Гурджиеву придется приспосабливаться к невероятно жестким обстоятельствам, иногда даже опасным для жизни. С другой стороны, это крайнее проявление конфликта внутри человечества является идеальным примером наглядности его учения. Почему войны не могут быть остановлены? Почему люди не видят очевидного? Почему человечество продолжает повторять свои ошибки?

Три мозга человека

[ГУРДЖИЕВ] «Психика … человека расколота на три… совершенно независимых «сущности», которые никак не связаны друг с другом и разделены как в своих функциях, так и в проявлениях…»ⁱ

Гурджиев называет эти сущности «мозгами» или «центрами», потому что они управляют всеми нашими действиями. Одна из них — ум, отвечающий за ассоциации, сравнения, абстракции, категоризацию и концептуализацию. Другая — сердце, ответственное за страх, тревогу, заботу, чувствительность, сострадание и усваивание различных других эмоциональных впечатлений. И третья — тело, отвечающее за физические импульсы, органы чувств, голод, боль, удовольствие, движение и пространственную ориентацию.

[ДЖОН БЕННЕТ] «Мы провели множество экспериментов и наблюдений, чтобы убедиться в справедливости концепции трех центров».^v

[ПЕТР УСПЕНСКИЙ] «Гурджиев излагал идеи понемногу, как бы оберегая, охраняя их от нас. Касаясь впервые каких-нибудь новых тем, он предлагал лишь общие положения, часто утаивая самое существенное… Так было, например, с вопросом о функциях и центрах. Сначала он говорил о трёх центрах: интеллектуальном, эмоциональном и двигательном, стараясь заставить нас распознавать эти функции, находить примеры и т.д. Потом, как независимая и самостоятельная машина, был добавлен инстинктивный центр, ещё позже – половой центр.»ⁱ

[ГУРДЖИЕВ] «В терминологии некоторых восточных учений… тело человека со всеми своими двигательно-рефлекторными проявлениями, соответствует… коляске; все функции и проявления чувств человека соответствуют лошади, впряженной в коляску и везущей ее; кучер, сидящий на козлах и управляющий лошадью соответствует… «мышлению»; и, наконец, пассажир, сидящий в коляске и дающий указания кучеру и есть то, что называется «Я».ⁱⁱⁱ

Данная терминология используется в индуизме. Подобная аналогия встречается в Ведах, а затем развивается в Упанишадах. Это показывает, что Гурджиев был знаком с внутренним смыслом индуизма, который он и его Искатели Истины изучали в индийских школах и тибетских монастырях.

Символизм лошади, повозки и возницы скрыт путем помещения его в исторический контекст. Перед битвой на Курукшетре в «Махабхарате» Арджуна сидит в повозке, запряженной лошадьми, и ведет беседу со своим возницей, Кришной. В буддизме, когда принц Сиддхартха покидает свой дворец, он садится в повозку, запряженную четверкой лошадей, которой управляет его возница Чандака. Таким образом, эзотерическое значение лошади, повозки и возницы легко упускается из виду, поскольку они изображены второстепенными деталями важных исторических событий.

Можно подумать, что внутренний круг обладает знаниями, скрытыми от внешнего круга. На самом деле и внутренний, и внешний круги используют одни и те же знания, но различаются в их интерпретации.

Итак, если психика человека разделена на три независимых мозга, то этим объясняется, почему мы постоянно противоречим сами себе. Это также объясняет наши трудности в понимании самих себя, потому что каждый мозг говорит на своем языке. А в более широком масштабе это объясняет, почему человечество — созданное из суммы неединых людей — обречено жить в «смешении языков», никогда не понимая друг друга и всегда оказываясь в состоянии конфликта.

Отсутствие единства в человеке

Таким образом, в психологии, опирающейся на внутренний смысл древних учений, человеческие существа изображены как неполноценные. Согласно ей, природа развивает нас лишь до определенной точки, дальше которой мы должны работать, чтобы реализовать свой врожденный потенциал. До тех пор, пока мы остаемся неразвитыми, между нашими тремя центрами и их многочисленными импульсами существует лишь случайная связь. Нет единого управляющего начала, нет хозяина, который отдавал бы приказы вознице, который мог бы управлять лошадью и направлять повозку.

Мы легко поддаемся влиянию, глубоко подвержены любому внушению. Наши мысли и эмоции не принадлежат нам. Они запрограммированы в нас воспитанием и образованием. Мы придаем им видимость индивидуальности, воображая, будто мы думаем и чувствуем согласно нашей воле, но на самом деле мы — марионетки. Ниточки, управляющие нашими действиями, не в наших руках.

[ГУРДЖИЕВ] «Мы говорим: «Я» делаю это, «я» думаю о том, «я» хочу сделать то-то — но это ошибка. Нет такого «я»… В каждом из нас сотни и тысячи отдельных маленьких «я» …Каждую минуту, каждое мгновение человек говорит или думает: «я». И всякий раз это «я» различно. Только что это была мысль, сейчас это желание или ощущение, потом другая мысль – и так до бесконечности. Человек – это множественность. Имя ему – легион».ⁱ

В Евангелии от Марка Иисус встречает человека, одержимого бесами, и спрашивает его имя. Тот отвечает: «Легион имя мне, потому что нас много». Таким образом, внутренний смысл состояния одержимости бесами заключается в рабской зависимости от каждого внутреннего импульса. Это позволяет предположить, что Гурджиев также ознакомился с внутренним, эзотерическим, смыслом христианства, возможно, во время своих путешествий в Каппадокию или на гору Афон.

Во внешнем значении одержимость бесами – это редкое исключение, несчастье, уродство природы, которое должно быть исцелено как можно скорее. Внутренний смысл открывает нам, что все люди «одержимы бесами». Все без исключения страдают от недостатка внутреннего единства, всем не хватает управляющего элемента, у всех нет постоянного «Я». Сейчас нами руководит сильный физический импульс — голод, усталость, сексуальное желание, затем на смену ему приходит эмоциональный импульс — чувство вины, жалость к себе или потребность в похвале, а затем на смену ему приходит ментальный импульс — любопытство, несогласие, мечты и грезы, и так без конца.

Большинство людей никогда не признаются себе, что именно так функционирует их внутренний мир. Мы называем наши грезы наяву «мышлением». Мы называем наши негативные эмоции «искренностью». Мы притворяемся, что за нашими действиями стоит намерение. Мы притворяемся, что мы сознательны, что мы едины.

Это усугубляет наши трудности, ибо мы не только не обладаем единством, но и не подозреваем об его отсутствии; мы не только рабы своих внутренних импульсов, но и порабощены неосознанно. Пока мы делаем вид, что обладаем самоуправлением, мы не станем прилагать усилий, необходимых для его достижения.

Психологическая тюрьма

[ПЕТР УСПЕНСКИЙ] «Гурджиев часто возвращался … к этому примеру «тюрьмы» и «побега из тюрьмы». Иногда он начинал с этого разговор, и тогда его излюбленным выражением было следующее: чтобы заключённый имел возможность бежать в любую минуту, он должен прежде всего понять, что он находится в тюрьме.»ⁱ

Принц Сиддхартха родился и вырос в заточении, но не осознавал этого. Его отец, царь, запирает его во дворце с самого рождения, чтобы лишить возможности увидеть страдания в жизни и задуматься об их смысле.

К 1916 году в Москве и Санкт-Петербурге вокруг Гурджиева собирается небольшая группа серьезных учеников. Восемь из них Гурджиев увозит в загородный дом в Финляндии для более сосредоточенной работы.

[ГУРДЖИЕВ] «Человек неспособен к продолжительному наблюдению за своей личностью… Это может сделать только школа, школьные методы, школьная дисциплина; человек чересчур ленив; многое он будет делать без должной напряжённости или же вообще ничего не станет делать, воображая при этом, что нечто делает».ⁱ

Другой эксперимент в более организованной групповой работе происходит в 1917 году, когда Гурджиев собирает 13 своих первых русских учеников на шесть недель в Ессентуках, у основания Кавказских гор в России. Успенский делится личными воспоминаниями об этом в своей книге «В поисках чудесного», выделяя этот момент как поворотный в его понимании и развитии.

Идея внутреннего порядка в человеке

[ГУРДЖИЕВ] «В одном учении человека сравнивают с домом, где находится толпа слуг, но нет ни хозяина, ни управляющего. Все слуги позабыли о своих обязанностях, никто не желает делать то, что ему следует; каждый старается занять место хозяина хотя бы на одно мгновение; в этом состоянии беспорядка дому угрожает серьёзная опасность.»ⁱ

Один из самых известных примеров этой аналогии — тщательно скрытой под слоем внешнего смысла – встречается в Ветхом Завете. Это объединение двенадцати враждующих племен Израиля в единое царство. Здесь говорится не о беспорядке в доме, а о беспорядке в стране. Племена объединяет только происхождение и вера, но во всем остальном они различаются. Так же и мы, казалось бы, объединенные одним телом и именем, полны противоречий.

«В те дни не было царя у Израиля», — говорится в Книге Судей об Израиле того времени; «Каждый делал, что ему казалось справедливым».

[ГУРДЖИЕВ] «Единственная возможность спасения для более понятливых слуг заключается в том, чтобы собраться всем вместе и выбрать временного управляющего, т.е. заместителя управляющего»ⁱ

Гурджиев о достижении единства

[ГУРДЖИЕВ] «Человек, который достиг полного возможного развития, обладает … волей, сознанием, постоянным и неизменным Я, индивидуальностью… а также многими иными свойствами, которые мы в своей слепоте и в своём невежестве приписываем себе»ⁱ

В конечном счете, Гурджиев пришел научить как найти Бога внутри себя безотносительно религиозного сентиментального пути, с помощью научных, измеримых усилий. В частности, усилий самовоспоминания.

[ДЖОН БЕННЕТ] «Слово зикр буквально означает «вспоминание», что в представлении Гурджиева является средством «вспоминания себя». Особенность же суфийского зикра заключается в призывании имени Бога. Таким образом, он представляет собой концентрацию внимания и воли на внутреннем божественном начале».^v

Самовоспоминание

[ГУРДЖИЕВ] «Когда вы осознаете не только то, что вы делаете, но и себя, делающего это, вы видите и «я», и «здесь» — «я здесь». Это и есть самовоспоминание… Постарайтесь вспоминать себя, когда вы наблюдаете за собой, а потом расскажите мне о результатах. Только те результаты будут иметь ценность, которые сопровождаются самовоспоминанием».^iv

[ПЕТР УСПЕНСКИЙ] «Самые первые попытки… самовоспоминания не дали никаких результатов, только показали мне, что на самом деле мы никогда не помним себя».ⁱ

[ДЖОН БЕННЕТ] «Вскоре мы поняли, что совершенно не в состоянии добровольно вспоминать себя больше чем на минуту или две за раз. Я отчаянно боролся. Это был мой первый опыт «работы над собой», и он открыл для меня новый мир. Я впервые начал понимать, что имел в виду Гурджиев, когда говорил… что недостаточно знать, но нужно еще и быть».^vi

[ЧАРЛЬЗ НОТТ] «Самовоспоминание — это так просто, но в то же время так трудно. Почему? Потому что вся жизнь, вместе с вещами в нас самих, находится в заговоре, чтобы заставить нас забыть, чтобы держать нас в состоянии сна».^vii

[ЖАННА ДЕ ЗАЛЬЦМАН] «Это и есть освобождение, о котором говорит Гурджиев. Это цель всех школ, всех религий… В переживании «Я есть» я открываюсь божественному, бесконечному за пределами пространства и времени, высшей силе, которую религии называют Богом».^viii

Таким образом, за представлением Гурджиева о макрокосмосе вселенной и микрокосмосе человека стоит усилие самовоспоминания, усилие, которое нужно применять всегда и везде. Это делает учение Гурджиева удивительно практичным. В то время как многие другие учения представляют собой теории для опровержения других теорий, Гурджиев пришел не для того, чтобы преподавать новую теорию пробуждения. Он пришел, чтобы научить своих учеников быть способными Быть.

ИСТОЧНИКИ

1. Петр Демьянович Успенский. В поисках чудесного
2. Георгий Иванович Гурджиев. Вестник грядущего добра
3. Георгий Иванович Гурджиев. Рассказы Вельзевула своему внуку
4. Георгий Иванович Гурджиев. Взгляды из реального мира
5.  Джон Г. Беннет. Гурджиев: Путь к новому миру
6. Джон Г. Беннет. Свидетель
7. Чарльз С. Нотт. Учение Гурджиева. Дневник ученика
8. Жанна де Зальцман. Реальность Бытия: Четвертый Путь Гурджиева